Анализ политических элит как метод исследований получил значительное распространение в политической науке, но не в области исследований коммуникации и связей с общественностью [1; 3]. Представляется, что это определенный недостаток и данная работа призвана в какой-то мере начать дискуссию по этой проблематике. В основе нашей статьи находится гипотеза о том, что государственный PR является выражением политических ценностей и политических установок, разделяемых политическим истеблишментом или политической элитой общества, включая различные возрастные, региональные и ведомственные когорты. Стратегии государственных коммуникаций репрезентируют внутриэлитный консенсус по поводу самых базовых правил политической жизни внутри страны и ее внешней политики.
В нескольких работах О. В. Крыштановской представлены данные об эволюции политической элиты России после распада Советского Союзах. Основной вывод может быть представлен следующим образом: «в России каждый четвертый представитель элиты — военный» [4; С. 24]. Надо учесть, что доля военных и сотрудников силовых структур в России, конечно же, велика, но не составляет 25 %. По данным О. В. Крыштановской, тенденция прихода и закрепления «силовиков» в органах высшей государственной власти и политические структуры сформировалась к концу 90-х еще при позднем периоде Ельциан. Печальным последствием доминирования военных становится фактическая остановка притока руководителей из бизнеса и производства, а те изменения, которые обычно бывают сводятся к рецеркуляции элит, когда одни и те же кадры переставляются с места на место. Еще одной проблемой становится отбор кадров по принципу лояльности. Как сообщает О. В. Крыштановская, «общая численность «силовиков» и «питерцев» во всех пяти рассматриваемых правительствах – 81 человек, что составляет 46% из всей рассматриваемой совокупности (2000-2012 гг. - ИА)» [2, С. 74]. Очевидно, что подобный состав высшей политический элиты будет иметь определенные последствия: «Цветом элиты станет хаки. Это неминуемо скажется на российской политике: она будет больше внимания уделять вопросам обороны, безопасности и положению в армии» [4: С. 40].
Постепенный разворот от дружбы с США к жесткому отстаиванию национальных интересов в этой связи может быть прояснён постепенным разворотом настроений в политической элите России. Э. Д. Понарин и Б. О. Соколов, опираясь на социологические опросы, проведенные с 1993 по 2012 гг. среди представителей российской политической элиты, они фиксируют рост антиамериканизма с 30 до 70 % [5, С. 103]. Антиамериканские настроения в среде обычных граждан менялись в том же направлении, но с опозданием на несколько лет. Некоторые исследователи называют этот феномен ресентиментом, или социально-психологическим процессом формирования негативных установок национальной элиты, а затем и масс, по отношению к какой-либо стране, прежде служившей образцом для развития.
Литература
1. Ачкасова В. А., Журавлева Н. Н. Пропагандистская составляющая государственных коммуникаций // Стратегические коммуникации в бизнесе и политике. 2018. № 4. С. 50-56.
2. Воронкова О. А., Сидорова А. А., Крыштановская О. В. Российский истеблишмент: пути и методы обновления // Полис. Политические исследования. 2011. № 1. С. 66-79.
3. Коммуникативные технологии в процессах политической мобилизации / под ред. В. А. Ачкасовой, Г. С. Мельник. Москва: Флинта, 2016. 248 с.
4. Крыштановская О. В. Милитократия и демократия в России XXI века // Управленческое консультирование. 2006. № 2. С. 24-41.
5. Понарин Э. Д., Соколов Б. О. Глобальная политика глазами российской элиты. Анализ данных опросов 1993-2012 гг. // Россия в глобальной политике. 2014. № 5. С. 100-112.
Быков И.А., Copyright ©, 2019
