17 февраля выступил с докладом на IV Зимней школе в КазНУ аль-Фараби. Школу организовала Кафедра печати и электронных СМИ совместно с кафедрой ЮНЕСКО по устойчивому развитию Казахского национального университета имени аль-Фараби. Выкладываю запись. Без ИИ-грамотности никуда!
пятница, 14 марта 2025 г.
среда, 5 марта 2025 г.
Власть и влияние: к вопросу о научном потенциале теории "мягкой силы"
Статья рассматривает актуальное состояние исследований властных отношений в теории публичной дипломатии. Хотя сам термин «публичная дипломатия» был впервые предложен еще в 1965 году, научная дискуссия о разнице между «традиционной публичной дипломатии» и «новой публичной дипломатии» продолжается [Публичная дипломатия, 2017]. Сейчас считается, что с начала XXI века публичная дипломатия демонстрирует признаки перехода от первого ко второму. В настоящее время академические дискуссии о влиянии публичной дипломатии обычно связывают ее с концепцией «мягкой силы», предложенной Дж. Наем, и склонны принимать размер мягкой силы страны в качестве основного показателя, с помощью которого можно оценить эффект ее публичной дипломатии. Однако тут важно уточнить, как именно с публичной дипломатией соотносится более фундаментальный концепт власти и каков реальный потенциал влияния «мягкой силы» в международных отношениях.
Популярность концепции «мягкой силы» Дж. Ная в научных и общественно-политических кругах, очевидно, появилась не на пустом месте и является результатом эволюции теории международных отношений и междисциплинарных исследований, а также серьезной полемики между различными научными школами и политическими силами внутри США. Согласно распространенной точке зрения, властные отношения между людьми и между государствами определяются различиями в имеющихся у них ресурсов. Соответственно, чем больше ресурсов находится в распоряжении политического áктора, тем больше власти он имеет. Классическим преломлением этой идеи для международных отношений стало описание структуры национальной силы Гансом Моргентау, который считал, что ее формируют следующие ресурсы: 1) география; 2) природные ресурсы; 3) производственные (индустриальные) мощности; 4) военный потенциал; 5) численность населения; 6) национальный характер; 7) моральный дух нации; 8) качество дипломатии [Моргентау, 1965: 440]. Опираясь на эту концепцию, американский политолог Пол Кеннеди в 1987 году опубликовал книгу «The Rise and Fall of the Great Powers», в которой с цифрами и фактами доказывал, что эпоха доминирования США в мировой политике подходит к концу [Kennedy, 1987].
Именно в полемике с методологическими подходами школы реализма появилась концепция «мягкой силы» Дж. Ная. В своих книгах он прямо ссылается на работы Роберта Даля и его взгляды на природу политических отношений, которые значительно отличаются от концепции власти как ресурсов. По мнению Даля (а вслед за ним и Дж. Ная), политическая власть - это отношения влияния и подчинения, то есть отношений (реляции) между политическими акторами, и которые носят динамический и вероятностный характер. Основываясь на подходе «реляционной власти», Даль дал классическое определение, которое широко принято и цитируется в области международных отношений: «Так называемая власть – это способность А заставить Б сделать что-то, что он или она в противном случае не сделал бы» [Dahl, 1957]. Подход «власть как ресурсы» определяет «власть» как то, что мы сейчас обычно называем «способностями», тогда как подход «реляционная власть» подчеркивает влияние «власти» одного актора на поведение других акторов. В этом плане обладание какими-то ресурсами еще не значит гарантированной власти по отношению к другим, что оставляет значительное пространство для публичной дипломатии.
Согласно определению Ная, «мягкая сила» — это способность получать то, что вы хотите, посредством привлечения, а не принуждения или оплаты [Nye, 2008]. Или, более конкретно, «способностью получить то, что вы хотите получить, через привлечение, а не через подавление или некие «проплаты». Такая власть возникает из привлекательности культуры той или иной страны, ее политических идеалов и политики. Когда наша политика воспринимается другими как легитимная, наша гибкая власть усиливается» [Най, 2006: 18]. Очевидно, что определение «мягкой силы», данное Наем, следует подходу «реляционной власти». То, что он называет «мягкой силой», подчеркивает влияние одного субъекта, а не ресурсов, которыми он владеет, на поведение другого субъекта. Най отмечает, что общее между «мягкой силой» и «жесткой силой» заключается в том, что оба вида силы могут изменить поведение других стран. Разница между ними состоит в том, что это изменение осуществляется разными способами. Мягкая сила действует через привлечение, а жесткая сила – через принуждение или побуждение (шантаж).
Остановимся на взглядах Дж. Ная на стратегическую коммуникацию, которая рассматривается им в рамках реализации публичной дипломатии. Очевидно, что категория стратегической коммуникации в специальной литературе получила самые разные трактовки и не имеет единого, методологически выверенного подхода [Гавра, 2015]. Существующие подходы варьируются от бизнес-стратегии до военно-политической технологии [Paul, 2011]. С точки зрения Дж. Ная стратегическая коммуникация – это один из параметров публичной дипломатии. Публичная дипломатия не может быть сведена к связям с общественностью, так как «передача информации и «продажа» позитивного имиджа – часть публичной дипломатии, которая подразумевает строительство долговременных отношений» [Най, 2006: 151]. При этом, простой пропаганде часто не хватает достоверности, она контрпродуктивна. Следует оговориться, что это мнение Дж. Ная в последние годы подвергается серьезным сомнениям из-за значительного распространения новых форм политической пропаганды по всему миру и в том числе в области международных отношений [Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации, 2023].
Всего им выделяется три параметра публичной дипломатии: повседневная коммуникация, стратегическая коммуникация и долгосрочные взаимоотношения. Стратегическая коммуникация в интерпретации Дж. Ная больше напоминает PR-кампанию как в политической или рекламной кампании. Вот как он пишет: «стратегическая коммуникация планирует символические акции и коммуникации на протяжении года, чтобы придать некий бренд центральным темам или продвинуть некую особенную правительственную политику» [Най, 2006: 153]. На наш взгляд, это слишком узкий подход к определению стратегических коммуникаций. Сильной стороной авторского подхода является акцент на исследовании роли международного общественного мнения во внешней политике и проблем взаимодействия «жесткой» и «мягкой» власти.
Большое внимание в концепции «мягкая силы» Дж. Ная отводится современным цифровым коммуникациям, которые серьезно изменили международные коммуникации и фактически привели к разрушению монополии англо-американских СМИ. В этой области отмечается работа таких телеканалов, как Russia Today и Al Jazeera. Глобальная сеть Интернет привела к относительному повышению значения инструментов «мягкая силы». В последних работах Дж. Наем была предложена идея «киберсилы», которая может быть использована в качестве инструмента внешнеполитического воздействия, как в варианте «мягких», так и в варианте «жестких» методов [Най, 2014].
Исследования Джозефа Ная прекрасно встраиваются в систему современной публичной дипломатии, которая связана с широким использованием технологий по связям с общественностью для формирования позитивного имиджа государства. Специальный анализ базовых внешнеполитических концепций стран Евразийского Экономического Союза показал, что до недавнего времени во всех странах использовались элементы теории «мягкая силы»: «общественная дипломатия», «народная дипломатия», «цифровая дипломатия», «гуманитарная дипломатия», «имидж страны» и некоторые другие [Быков, 2023]. Технологии стратегической коммуникации действительно стали неотъемлемой частью продвижения национальных интересов за рубежом [Минаева, 2021].
Оценивая научный потенциал концепции «мягкой силы» следует отметить ее высокое значение в современных условиях, поскольку произошло значительное изменение в мировой политике ввиду развития современных технологий коммуникации, бизнеса и общественных отношений. С другой стороны, следует отметить целый ряд существенных недостатков. Во-первых, существуют проблемы с переводом и консенсусным пониманием сущности «мягкая силы». Некоторые исследователи продолжают трактовать это понятие с точки зрения ресурсных характеристик. Отсюда возникает и существенная путанница с переводом и содержательным наполнением понятия. В России «soft power» переводят по-разному: и как «мягкая сила», и как «гибкая власть». Или вообще никак не переводят, как в коллективной монографии под редакцией О. Ф. Русаковой. Путанницы добавляет сам автор концепции, когда в своей книге «Будущее власти» пишет о «smart power», а также о «кибер силе». Множественность названий и трактовок приводят к потере эвристической силы концепции, снижает научную релевантность методологии.
Во-вторых, в значительной степени остаются нерешенными проблемы оценки воздействия «мягкой силы» в качестве внешнеполитического инструмента. Данные проблемы изначально присутствуют в концепции «реляционной власти» Роберта Даля, о которой мы писали выше. Существуют серьезные проблемы с наблюдением самого факта оказания политического влияния. И если в случае с «жесткой силой» эти факты довольно легко фиксируются в форме международных договоров и союзов, то в случае с «мягкой силой» это значительно сложнее. Сам Най, разумеется, видит эту проблему и предлагает решить ее следующим образом: «Чтобы оценить, является ли не некий конкретный ресурс ресурсом гибкой власти, способным привлечь людей, следует измерить его при помощи опросов общественного мнения или изучения фокусных групп. В свою очередь, о том, приведет ли эта привлекательность к достижению желаемых политических результатов, следует судить в каждом отдельном случае» [Най, 2006: 32]. Но и при таком подходе возникают вопросы о роли политического класса, который может принимать внешнеполитические решения, опираясь на национальные интересы, а не на мнение избирателей.
Литература
Быков И. А. Стратегические коммуникации в развитии мягкой силы стран ЕАЭС // Российская школа связей с общественностью. 2023. Вып. 30. С. 10-27.
Гавра Д. П. Категория стратегической коммуникации: современное состояние и базовые характеристики // Век информации. 2015. № 3. С. 229.
Минаева Л. В. Стратегическая коммуникация как инструмент продвижения национальных интересов страны // Российская школа связей с общественностью. 2021. Вып. 20. С. 52-77.
Най Дж. Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике. Новосибирск: Тренды, 2006. 221 с.
Най Дж. Будущее власти. М.: АСТ, 2014. 444 с.
Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации / под ред. В. А. Ачкасовой, Г. С. Мельник. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2023. 424 с.
Публичная дипломатия: Теория и практика / Под ред. М. М. Лебедевой. М.: Издательство «Аспект Пресс», 2017. 272 с.
Soft power: теория, ресурсы, дискурс / под ред. О. Ф. Русаковой. Екатеринбург: Издательский Дом «Дискурс-Пи», 2015. 376 с.
Dahl R. The Concept of Power // Systems Research and Behavioral Science. 1957. 2(3). P. 201-215.
Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. N.Y.: Random House, 1987. 667 p.
Morgentau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. N. Y.: Knopf, 1965. 524 p.
Nye J. S. Jr. Public Diplomacy and Soft Power. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. № 1. P. 94-109. Paul C. Strategic Communication: Origins, Concepts, and Current Debates. Westport: Praeger, 2011. 256 p.
четверг, 27 февраля 2025 г.
Euronews как инструмент конструирования европейской идентичности: проблемы и перспективы
Идентичность можно определить как «совокупность представлений человека о своем месте в обществе, тех ценностей и поведенческих моделей, которые утверждаются на основании соотнесения себя с общественно значимыми культурными ориентирами и ролевыми функциями в публичной сфере, с социальными институтами и отношениями» [3]. По мнению З. Баумана, сильный интерес к проблеме идентичности «может сказать больше о нынешнем состоянии человеческого общества, чем известные концептуальные и аналитические результаты ее осмысления» [1, 176-177]. Дело не только в том, что идентичность является сложнейшим и трудно измеримым феноменом. Дело в том, что масштаб дискуссии показывает, что проблема действительно существует и носит принципиально важный характер. Проблема идентичности и «перманентного кризиса идентичности» возникла как сопутствующий эффект современного этапа развития общества «модернити», которое, с одной стороны, характеризуется масштабными процессами глобализации, а, с другой стороны, проблемами конструирования рациональной схемы координации социальных усилий для решения глобальных вызовов и угроз. Как отмечают отечественные учены, «кризис идентичности становится нормой, диверсифицированной в зависимости от того, сколь значима для данного сообщества гражданская идентичность… Размывание традиционных паттернов идентичности выявляет разные ориентиры идентификационных процессов» [3, 43]. В этих условиях люди отчаянно ищут выход в создании индивидуальных схем адаптации к принципиально нестабильным условиям жизни, примеряя на себе различные практики «здорового образа жизни», йоги, пробежки по утрам, психологические треннинги, общение с психотерапевтами, курсы саморазвития и т.п.
Возможно, одним из самых известных глобальных проектов по поиску социально-политической идентичных глобального уровня стало создание Европейского Союза (ЕС). Создание и развитие ЕС имеет долгую и непростую историю. Она включает в себя, кроме всего прочего, провалы на голосованиях за Конституцию ЕС в нескольких странах (Франция и Нидерланды в 2005 г.), а также выход из Союза Великобритании по результатам референдума 2016 г. (Brexit). В начале одна из важнейших проблем ЕС заключалась в том, что у жителей континента доминировала национальная идентичность, а европейская самоидентификации находилась на низком уровне. Так в 1999 г. 25,9 % респондентов в Европе выбирали в качестве первого по значимости уровня идентификации страну, 16,6% - регион и только 4% - континент [2, 80]. ЕС относится к разряду явно навязываемых политическими элитами проектов, но продолжает развиваться и доказывать некую жизнеспособность.
Остановимся на том, какую роль в процесс создания и развития европейской идентичности вносит медиа корпорация Euronews. Euronews начало вещание 1 января 1993 года сразу на пяти языках. Первые годы проект был убыточным и едва не прекратил существование. Однако к 2005-му году общеевропейский телеканал получил устойчивое финансовое положение, во многом благодаря росту поддержки и расширению пула акционеров, среди которых было 20 общественных и государственных телекомпаний стран Европы. Крупнейшие пакеты в эти годы принадлежали France Televisions (Франция, 24,05%), RAI (Италия, 21,65%), RTVE (Испания, 18,81%), ВГТРК (Россия, 16,06%) и SSR (Швейцария, 9,20%) [4, 16]. Большую помощь в коммерческом развитии компании оказал опыт другого общеевропейского телеканала Eurosport, который возник ранее и практиковал обмен контентом между СМИ-основателями, переводы на иностранные языки, субтитры и т.п.
С первых лет создания Euronews придерживался максимального нейтралитета в подаче новостей, когда в кадре отсутствовали ведущие, а мнения и факты последовательно отделялись друг от друга. А. Касеро считает, что таким образом телеканал старался дистанцироваться от CNN и BBC [5, 3]. Такой стиль журналистики получил название «watered-down journalism»: разбавленной или обтекаемой журналистики. В результате этого информационные материалы в передачах Euronews приобретали слишком монотонный, занудный и скучный характер. Эта проблема усугублялась тем, что вещание велось на большое количество стран с различными культурными особенностями. Требовался тщательный подбор слов, чтобы учесть все фразеологизмы и метафоры и сохранить смыслы при переводе. Серьезный характер подачи новостей телеканалом для многих зрителей стал большой преградой. А. Касеро доказывает, что в первые годы работы Euronews скорее дискредитировал, чем продвигал общеевропейскую идентичность [5].
Тем не менее, в последующие годы и в связи с расширением ЕС роль Euronews несколько изменилась. Проблемы с сочетанием транснациональной ориентации и организационной структуры, нечетко определенной европейской идентичностью и множеством национальных языковых, культурных и профессиональных контекстов сохранились. Однако появилась более широкая миссия показа европейских ценностей для глобальных аудиторий в Африке, Ближнем Востоке, Центральной Азии и т.п. Также стало увеличиваться количество дискуссионных передач и интервью о политике в Европе и мире. Это позволило Euronews собрать самую большую аудиторию телезрителей в Европе, Ближнем Востоке и Африке (257 млн. домовладений), значительно опередив конкурентов в лице CNN (185 млн.) и BBC (126 млн.) [6, 111].
Очень важной проблемой в работе Euronews, как СМИ формирующего общеевропейскую идентичность, является перекос в освещении событий на национальном уровне. Согласно результатам исследования И. Гарсии-Бланко и С. Кушиона, журналистская практика Euronews в первую очередь состоит из национальных, а не наднациональных новостей и сюжетов. Это работает против возможности содействия общей европейской новостной повестке дня, которая, вероятно, могла бы оживить общественные дебаты или гражданское участие на уровне ЕС. По их мнению, потенциал Euronews по внесению вклада в общую европейскую общественную сферу и идентичность в таких условиях не используется в полной мере [7].
Мы считаем, что эта критика со стороны специалистов по массовым коммуникациям постепенно приводят к созданию новых форматов и рубрик на телеканале Euronews. Так, в 2024 году были проведены первые дебаты среди кандидатов на пост Председателя ЕС. Кроме того, ЕС оперирует большим набором инструментов по развитию общеевропейских ценностей таких как общеевропейская валюта, Шенген, Болонский процесс, программы Erasmus Mundus и многое другое. Все это отражается в результатах последних социологических исследований, когда 56 % граждан ЕС считают себя, среди прочего, европейцами. Это все еще значительно меньше, чем идентификация с национальным государством (73 %), но уже довольно значительно [8]. На наш взгляд, само вхождение принадлежности к ЕС в первую десятку признаков самоидентификации таких, как пол, возраст, образование, профессия, национальность и так далее, уже является неплохим результатом. Тем не менее, недостатки Euronews очевидны, а проблема формирования европейской идентичности в условиях высокой миграции и высокой конфликтности политики мультикультурализма остается не решенной.
Список литературы
1. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.
2. Семененко И. С. Метаморфозы европейской идентичности // Полис. 2008. №. 3. С. 80-96.
3. Семененко И. С., Лапкин В. В., Пантин В. И. Идентичность в системе координат мирового развития // Полис. 2010. Т. 3. С. 40-59.
4. Чернышев И. Е. EuroNews: история создания, редакционная структура, основные принципы вещания // Вестник Амурского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. №. 54. С. 13-19.
5. Casero A. European-wide Television and the Construction of European Identity. The Case of Euronews // Formats: revista de comunicació audiovisual. 2001. Issue 3. URL: https://raco.cat/index.php/Formats/article/view/256214.
6. Garcia-Blanco I., Cushion S. A partial Europe without Citizens or EU-level political institutions: How far can Euronews contribute to a European public sphere? // Journalism Studies. 2010. Vol. 11(3). P. 393-411.
7. Polonska-Kimunguyi E., Kimunguyi P. From European Identity and Media Imperialism to Public Diplomacy: The Changing Rationale Behind Euronews // VIEW Journal of European Television History and Culture. 2012. Vol. 1(2). P. 105-117.
8. Values and identities of EU citizens // Special Eurobarometer 508. 2021. URL: https://europa.eu/eurobarometer/surveys/detail/2230
1. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.
2. Семененко И. С. Метаморфозы европейской идентичности // Полис. 2008. №. 3. С. 80-96.
3. Семененко И. С., Лапкин В. В., Пантин В. И. Идентичность в системе координат мирового развития // Полис. 2010. Т. 3. С. 40-59.
4. Чернышев И. Е. EuroNews: история создания, редакционная структура, основные принципы вещания // Вестник Амурского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. №. 54. С. 13-19.
5. Casero A. European-wide Television and the Construction of European Identity. The Case of Euronews // Formats: revista de comunicació audiovisual. 2001. Issue 3. URL: https://raco.cat/index.php/Formats/article/view/256214.
6. Garcia-Blanco I., Cushion S. A partial Europe without Citizens or EU-level political institutions: How far can Euronews contribute to a European public sphere? // Journalism Studies. 2010. Vol. 11(3). P. 393-411.
7. Polonska-Kimunguyi E., Kimunguyi P. From European Identity and Media Imperialism to Public Diplomacy: The Changing Rationale Behind Euronews // VIEW Journal of European Television History and Culture. 2012. Vol. 1(2). P. 105-117.
8. Values and identities of EU citizens // Special Eurobarometer 508. 2021. URL: https://europa.eu/eurobarometer/surveys/detail/2230
понедельник, 10 февраля 2025 г.
Сокращение рабочей недели: ждать ли россиянам нового трудового удара
Выступил с небольшим комментарием для АБН24 по поводу идеи сокращения рабочей недели
четверг, 6 февраля 2025 г.
Выборы в Питере 2024 года
Очень скромные по масштабу и накалу выборы получились. Наружной рекламы и листовок было очень мало.
суббота, 4 января 2025 г.
Западные трансмедиа проекты в Китае: растущий феномен с проблемами в межкультурной коммуникации?
Всем привет! Еще об итогах прошлого года: сподобились с аспиранткой из Китая опубликовать статью про западные трансмедиа-проекты в Китае. Трансмедиа - это распространение одного сюжета или вымышленных вселенных в различных медиа, чаще всего, с помощью различных платформ и форматов с использованием современных цифровых технологий. Статья на английском, но статистику популярности можно посмотреть. Выяснилось, что самым популярным в Китае является "Том и Джерри", а непопулярным - "Ведьмак". Очевидно, что Ведьмак слишком далек и сложен в культурном плане, а Том и Джерри - самый торт, к тому же без слов))) https://galacticamedia.com/index.php/gmd/article/view/501/472 
четверг, 2 января 2025 г.
Членство в диссовете КазНУ им. аль-Фараби
Среди значимых результатов прошлого года можно выделить членстов в Диссовете КазНУ им. аль-Фараби по журналистике https://farabi.university/science/dissertation-advice/23?lang=ru
среда, 1 января 2025 г.
День Шакала (сериал)
Всем привет в новеньком 2025 году! Если есть проблема с выбором хорошего сериальчика для каникул, то могу рекомендовать "День Шакала". Мне понравился. Про наемного супер-киллера. Сериал сделан на основе романа Фредерика Форсайта, а также известного фильма 1973 года (кстати, фильм тоже очень хороший). Слабовато выглядит только агентка МИ-6. Ограничения к просмотру связаны с натуралистичностью убийств и вообще высоким уровнем жестокости. Так что если вам не нравятся шпионские фильмы и убийства, то лучше пропустить. Приятного просмотра!
четверг, 19 декабря 2024 г.
Ученые СПбГУ приняли участие в работе X Всероссийского конгресса политологов
Новость с сайта Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций https://jf.spbu.ru/news/144-16577.html
"Форум традиционно проводится в МГИМО при поддержке Российской ассоциации политической науки и Финансового университета при Правительстве РФ. Темой этого года стала «Россия в полицентричном мировом порядке: вызовы и новые парадигмы развития».
В рамках мероприятия прошли более ста научных мероприятий, в том числе конкурс междисциплинарных исследований, на котором монография наших универсантов «Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации» заняла второе место. Содержанию этой монографии также был посвящен один из круглых столов конгресса.
В авторский состав издания вошли заведующая кафедры связей с общественностью в политике и государственном управлении СПбГУ профессор Вера Ачкасова, профессор СПбГУ Илья Быков (кафедра связей с общественностью в политике и государственном управлении), доцент СПбГУ Ольга Филатова (кафедра связей с общественностью в политике и государственном управлении), профессор СПбГУ Борис Мисонжников (кафедра цифровых медиакоммуникаций), профессор СПбГУ Галина Мельник (кафедра цифровых медиакоммуникаций) и доцент СПбГУ Анастасия Гришанина (кафедра теории журналистики и массовых коммуникаций).
В рамках работы конгресса универсанты представили свои научные доклады. Так Вера Ачкасова рассказала о контрпропагандистском дискурсе как предмете исследований, Илья Быков – о политике цифрового суверенитета в Европейском союзе, Диловар Салимов – о сетевом сообществе и сетевой власти в Центральной Азии , Ольга Филатова – о социальной результативности городских цифровых сервисов, а Мария Медведева – о цифровой политике.
Кроме того, в рамках подготовки к Международному конкурсу по политическим коммуникациям PolitPRpro-2025 состоялась встреча наших преподавателей с руководством агентства стратегических коммуникаций «Никколо М».
По итогу трехдневной программы участники конгресса отметили стратегическую трансформацию мирового порядка, рост новых центров влияния и необходимость развития политической науки для прогнозирования будущих глобальных изменений."
"Форум традиционно проводится в МГИМО при поддержке Российской ассоциации политической науки и Финансового университета при Правительстве РФ. Темой этого года стала «Россия в полицентричном мировом порядке: вызовы и новые парадигмы развития».
В рамках мероприятия прошли более ста научных мероприятий, в том числе конкурс междисциплинарных исследований, на котором монография наших универсантов «Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации» заняла второе место. Содержанию этой монографии также был посвящен один из круглых столов конгресса.
В авторский состав издания вошли заведующая кафедры связей с общественностью в политике и государственном управлении СПбГУ профессор Вера Ачкасова, профессор СПбГУ Илья Быков (кафедра связей с общественностью в политике и государственном управлении), доцент СПбГУ Ольга Филатова (кафедра связей с общественностью в политике и государственном управлении), профессор СПбГУ Борис Мисонжников (кафедра цифровых медиакоммуникаций), профессор СПбГУ Галина Мельник (кафедра цифровых медиакоммуникаций) и доцент СПбГУ Анастасия Гришанина (кафедра теории журналистики и массовых коммуникаций).
В рамках работы конгресса универсанты представили свои научные доклады. Так Вера Ачкасова рассказала о контрпропагандистском дискурсе как предмете исследований, Илья Быков – о политике цифрового суверенитета в Европейском союзе, Диловар Салимов – о сетевом сообществе и сетевой власти в Центральной Азии , Ольга Филатова – о социальной результативности городских цифровых сервисов, а Мария Медведева – о цифровой политике.
Кроме того, в рамках подготовки к Международному конкурсу по политическим коммуникациям PolitPRpro-2025 состоялась встреча наших преподавателей с руководством агентства стратегических коммуникаций «Никколо М».
По итогу трехдневной программы участники конгресса отметили стратегическую трансформацию мирового порядка, рост новых центров влияния и необходимость развития политической науки для прогнозирования будущих глобальных изменений."
