Политическая конфликтология в России развивается быстрыми темпами [1; 2; 3]. Особую актуальность тема политических конфликтов приобрела в связи с высокой потребностью в урегулировании этнических конфликтов [4]. Высокая степень интенсивности политических конфликтов может привести к краху любую политическую систему, особенно если конфликты переходят из категории конфликта политических интересов в категорию ценностных конфликтов, носящих иррациональный характер [5]. В нашей работе мы приводим результаты анкетирования молодых политических активистов, принимавших участие в работе форума «Ладога-2016». Эти данные позволяют оценить, какие виды политических конфликтов воспринимаются политически активными представителями молодежи в качестве наиболее опасных.
Всего в анкетировании приняли участие 98 человек, посетивших занятие по политическим конфликтам. Среди участников форума «Ладога-2016» были представители всех регионов Северо-Западного федерального округа. Таким образом, данное анкетирование позволяет диагностировать общее настроение среди политических активистов Северо-Запада России. Разумеется, эти данные нельзя считать репрезентативными, но они в какой-то степени позволяют судить о том, какие именно политические конфликты считаются молодыми политическими активистами наиболее серьезными. С высокой степенью вероятности можно утверждать, что молодые люди, интересующиеся политикой и принимающие участие в подобного рода форумах, в будущем вольются в ряды политической элиты и будут определять контуры будущей политической системы России.
Первый вопрос касался оценки общей уровни агрессивности и конфликтности в российском обществе. Мы спросили у респондентов, повысился ли этот уровень за последние пять лет? 74 респондента ответили «Скорее да» (76 %), 22 — «Скорее нет» (22 %), 2 респондента затруднились с ответом (2 %). Очевидно, результаты говорят о высокой обеспокоенности по этому поводу.
[481]
Когда мы спросили у тех, кто ответил «Скорее да» (N = 74), в чем причина этой ситуации, были названы следующие три основные причины:
1) Излишнее нагнетание негативных эмоций в СМИ (33 респондента)
2) Сложная экономическая ситуация (23 респондента)
3) Внешняя агрессия (17 респондентов)
Респонденты имели возможно вписать свои варианты ответа. Этим правом воспользовались всего 5 респондентов. Эти ответы распределились между тремя основными группами. И только один респондент указал на наличие межнациональных противоречий. Отметим, что составленный нами вопрос не включал вариант с упоминанием этнических конфликтов и большинство респондентов пошли на поводу у анкеты.
Третий вопрос касался наиболее опасных для будущего России видов политических конфликтов. В этом вопросе присутствовал вариант с политическими конфликтами на почве этнической неприязни. Респонденты имели право выбирать несколько вариантов, в результате чего голоса распределились следующим образом:
1) Конфликты на базе экономического расслоения — 58 голосов;
2) Внешнеполитические конфликты — 51;
3) Конфликты связанные с вопросами национальной идентичности — 48;
4) Конфликты региональных элит с Центром — 17;
5) Конфликты связанные с вертикальной политической мобильностью — 8.
В конце был задан вопрос о том, насколько эффективно, по мнению респондентов, работают органы государственной власти в современной России? Данный вопрос позволяет судить, насколько респонденты тревожатся за исход разрешения текущих и будущих политических конфликтов, поскольку эффективная государственная машина способна разрешать политические конфликты, а неэффективная скорее испытывает большие трудности в этом вопросе. Ответы респондентов распределились следующим образом:
1) Очень эффективно — 2 респондента;
2) Скорее эффективно — 39 респондентов;
3) Скорее неэффективно — 36 респондентов;
4) Очень неэффективно — 6 респондентов;
5) Затрудняюсь с ответом — 15 респондентов.
Полученные нами данные можно интерпретировать следующим образом. Во-первых, молодые политические активисты обратили внимание на повышение накала политической риторики в СМИ, произошедшее в последние пять лет. При этом, любопытно, что внешнеполитическая угроза ставится ими на третье место, ниже экономических трудностей.
Во-вторых, наиболее интересным результатом исследования выглядит положение о том, что экономические конфликты, по мнению молодых политических активистов, являются наиболее опасными для будущего России. Мы полагаем, что это неверно. Большинство населения России хорошо помнит экономический шок начала 90-х годов и согласно терпеть экономические трудности. Это не отменят вероятность локальных конфликтов на экономической почве, но говорить о значительной угрозе для всей политической системы, вероятно, в ближайшее время не приходится. Мы также полагаем, что этот результат может быть объяснен тем, что респонденты вступили в сознательную жизнь в начале «нулевых» годов и текущий экономический кризис для них является очень важным обстоятельством.
В-третьих, очевидно, что текущая эффективность работы государственного механизма России оценивается молодыми политическими активистами невысоко. Речь идет об оценке между «тройкой и четверкой». Наше небольшое исследования фактически стало пилотажем одного из методов диагностики политических конфликтов — необходимой части прогнозирования, профилактики и урегулирования конфликтов в современном обществе.
[482]
1. Козырев Г. И. Политический конфликт: общее и особенное. М.: Экслибрис-Пресс, 2007. 327 с.
2. Коваленко Б. В., Пирогов А. И., Рыжов О. А. Политическая конфликтология. М.: Ижица, 2002. 400 с.
3. Томин Л. В. Современные политические конфликты: постструктуралистский анализ. СПб.: СПбГУП, 2014. 172 с.
4. Гулиев М. А. Политическая толерантность в урегулировании этнических конфликтов. Дис.на соиск.уч.степ.кандидата политических наук. Ростов-на-Дону. 170 с.
5. Политическая конфликтология / Под ред. С. А. Ланцова. Спб.: Питер, 2008. 319 с.
[483]
